— Все началось с римского права…
— «В белом плаще с кровавым подбоем»? Простите, не удержался.
— Не уверена, что Понтий Пилат тут к месту, но да, все начиналось с римского права, которое пришло в Россию с судебными реформами 1864 года. В Санкт-Петербурге до 1917 года работала система судов мировой юстиции, а также Санкт-Петербургская окружная палата и, как высший судебный орган, Сенат. Но революционные события в стране внесли свои правки. Во-первых, после Февральской революции были разгромлены многие мировые суды, а здание Окружной судебной палаты (на Литейном проспекте, 4) полностью сожжено. На месте прежней юстиции стали работать так называемые Временные суды, в состав которых уже входили революционные рабочие и солдаты.
Большевики подошли к вопросу еще радикальнее. Первым декретом о суде в ноябре (или декабре по новому стилю) 1917 года ранее существовавшая судебная система, включая суды, прокуратуру, адвокатуру, была упразднена. В основу этого была положена ленинская формула о «безусловной обязанности пролетарской революции не реформировать судебные учреждения, а совершенно уничтожить, смести до основания весь старый суд и его аппарат». Но суд — это не просто учреждение, он объективно необходим, так как обществу требуется и ограждать себя от преступности, и регулировать гражданский оборот. Поэтому уже в 1917 году начали появляться стихийные народные суды. Первый — при Выборгском Совете рабочих и солдатских депутатов. Фактически это был суд толпы, но это был суд. И это была необходимость, из которой постепенно выросла система народных судов и революционных трибуналов. В это время были созданы первые советские судебные участки, выделены помещения. И вот здесь начинается… Нет, пока не история непосредственно Санкт-Петербургского (Ленинградского) городского суда, но эпоха, с ним связанная.
— Каким образом?
— Шести участкам низовых народных судов выделили помещения в здании, где до революции находилось Третье отделение канцелярии его Императорского величества, на Фонтанке, 16. Здание «у цепного моста», как его называли в народе. С этого момента именно это здание стало центром советской судебной системы нашего города.
© Объединенная пресс-служба судов Петербурга
После того, как две ветви судебной власти народного суда и ревтрибуналов были слиты в единый народный суд, с 1 февраля 1923 года в здании на Фонтанке, 16, начал свою работу Петроградский губернский суд. Он распространял свою юрисдикцию на город и губернию. В 1924 году он был переименован в Ленинградский губернский суд. Здесь надо помнить, что до судебно-правовой реформы 1922-1923 годов советских кодексов не было, дозволялось следовать принципу революционной законности, опираясь на судебные уложения 1864 года.
— И тогда в советское правосудие пришло римское право?
— Отчасти. Вошло не само римское право, а отдельные его положения. Гораздо более это стало заметно при создании советского кодифицированного права. Ведь не случайно римское право изучают во всех юридических вузах и сейчас. Но в 1922 году «транзит права», то есть его передача, был фактически осуществлен видным российским юристом Анатолием Федоровичем Кони. Именно к нему обращались за консультациями нарком юстиции РСФСР Дмитрий Курский и член коллегии наркомата юстиции Яков Бранденбургский. И Кони, понимая, что людям нужны суды, подсказал необходимые правовые и организационные решения. В значительной степени в основу первых советских кодексов были положены переработанные Судебные Уставы 1864 года.
— Переработанные?
— В определенном смысле упрощенные. У молодой советской власти не было специалистов, а судебным работникам из «бывших» путь в органы власти был закрыт. В народные суды пришли выходцы из рабочих и крестьян, верные партийцы, участвовавшие в становлении советского государства. Кроме того, диктатура пролетариата требовала особых форм защиты — например, было сформулировано понятие контрреволюционных преступлений. Эти веяния времени и привели к видоизменению царских уложений. Но тем не менее именно тогда в Советской России появились первые УК и УПК, ГК и ГПК. Появились суды в их настоящем понимании, а также прокуратура и адвокатура (коллегия защитников, как она тогда называлась). Заработала трехзвенная система судов — Верховный суд, губернские суды и сеть народных судебных участков, которая потом была собрана в районные суды. Не считая отдельных изменений, эта система сохраняется до сих пор.
Я не буду рассказывать в деталях все трансформации судебной системы 1920-1930-х годов (с ними можно познакомиться в диссертации Ирины Альбертовны — «Суды Ленинграда: структура, основные направления деятельности, взаимоотношения с органами партии и государства [1927-1932 гг.]» — прим. ред.). Достаточно упомянуть, что с 1927 года, после создания Ленинградской области, включившей тогда в себя фактически весь Северо-Запад, на базе Ленинградского губернского суда возникли Ленинградский областной и Ленинградский окружной суды. Они также располагались в здании на Фонтанке, 16.
В декабре 1939 года Ленинградский городской суд был выделен из состава областного суда и начал свою работу с начала 1940 года. Он располагался на Фонтанке, 16, вплоть до 2013 года. Конечно, после возвращения городу названия Санкт-Петербург, он стал Санкт-Петербургским городским судом.
© Объединенная пресс-служба судов Петербурга
— Вы акцентируете внимание на адресе Фонтанка, 16. Стены так важны?
— Стены, в которых работали люди. Первым председателем Петроградского губернского суда, а затем и областного был Федор Нахимсон, его заместителями были члены партии с дореволюционным стажем Георгий Беляков и латыши – Янис Озолин и Роберт Лютер. Первым прокурором также был выходец из Лифляндии – Иван Крастин (Янис Крастиньш). Это была жесткая эпоха, но они наладили работу суда. Во время сталинских чисток они пострадали одними из первых. К сожалению, эту участь разделили и довоенные председатели Ленинградского областного суда Грибов, Чудновский, Алексеев, Ростовцев.
В 1940 году городской суд возглавил Константин Булдаков, на долю которого выпало руководить судебной системой города в военное время. Это особая страница истории ленинградской юстиции. Тяжелая и героическая одновременно. Многие из судей ушли добровольцами на фронт, например, заместитель председателя городского суда Иван Аверин. На долю оставшихся, в том числе и второго заместителя председателя суда – Михаила Ронина, выпала работа в тяжелейших условиях блокады Ленинграда. С 4 декабря 1941 года суд был переведен на казарменное положение, став подчиненным военному трибуналу. В это время в городском суде оставалось только шесть судей. Новые кадры пришли позже. К концу войны городской суд насчитывал уже 15 членов суда. Условия работы были под стать тяжелому времени.
Константин Булдаков вспоминал: «Дотации питания не было никакой. Люди получали только одну карточку первой категории, которая в декабре и январе не отоваривалась. В январе-феврале члены суда буквально лежали. Поднять их было трудно. Заседания суда проводились только по делам второй инстанции здесь в помещении. Эти дела решались заочно. Как выглядело тогда заседание суда? На столе коптилка. У стола сидели члены суда в ватниках, в шапках, в платках. Лица распухшие, грязные. Так сидели и проводили суд».
К апрелю 1942 года здание на Фонтанке, 16, пришло в такое состояние, что оставаться там дальше было невозможно. Булдаков писал: «…крыша пришла совершенно в непригодность от зажигательных бомб, от авиабомб. Окна вылетели совершенно все». Суд тогда временно переехал в помещение, расположенное в доме 25 по Невскому проспекту, где размещался вместе с Городской нотариальной конторой. Обустройство на новом месте и уборку помещений производили сами судебные работники. Кроме этого, продолжали оставаться серьезные проблемы с питанием и обмундированием сотрудников трибунала. Однако суды продолжали работать, и судьи не упали духом. Городское совещание судебных работников отмечало, что их коллектив «преисполнен желания улучшить свою работу, несмотря ни на какие трудности, связанные с работой в Ленинграде – городе-фронте». Налаженная после первой блокадной зимы работа продолжалась судьями Ленинграда в сложных военных условиях. Например, в 1943 году в Ленинградский военный трибунал (горсуд) поступило 836 дел на 1683 человека. За январь – октябрь 1944 года Ленинградским военным трибуналом (горсудом) по первой инстанции было рассмотрено 71 дело на 146 человек, включая дела о расхищении государственной собственности, должностным преступлениям, растратам, спекуляции продуктами. Во второй инстанции по делам народных судов были рассмотрены дела в отношении 3486 человек. Гражданских дел по подсудности горсуда было рассмотрено – 1411, в кассационном порядке – 1612.
С января 1944 года Постановлением Военного Совета Ленинградского фронта трибунал города реорганизовался и вновь стал существовать Ленинградский городской суд, который вернулся в свое историческое здание на Фонтанке, 16. Самоотверженный труд ленинградских судебных работников был отмечен партией и правительством. 19 судей городского суда и 41 народный судья были награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».
© Объединенная пресс-служба судов Петербурга
— Насколько я понимаю, послевоенный период тоже не был простым…
— Да, судебные органы участвовали наравне со всеми в восстановлении страны. В Ленинграде того времени был сильнейший всплеск жилищных дел, споров о возвращении имущества, усилилась и уличная преступность. Все это сказалось и на работе судебных органов, и на их нагрузке. Кроме того, в контексте чистки партийного аппарата Ленинграда в 1949-1951 годах по так называемому «ленинградскому делу», в 1950 году Булдаков и Ронин были сняты со своих должностей. Ради исторической справедливости следует сказать, политическая конъюнктура не может умалить их труд в военное и блокадное время, поскольку именно присущие им организаторский талант и личные качества позволили судебной системе города устоять, а судьям не просто выжить, но выполнить свой профессиональный долг в полной мере.
В 1950 году руководство Ленинградского городского суда было поручено Михаилу Чепелкину, а после его ухода в 1952 году – Григорию Еременко, в период работы которых судебная деятельность городского суда расширялась: в суде уже работало три уголовных состава и четыре гражданских. В 1956 году городскому суду были переданы также функции упраздненного Управления юстиции, включая полномочия по ревизии народных судов Ленинграда. С 1958 года председателем горсуда стал Сергей Соловьев, деятельность которого совпала со временем реализации принятых Верховным Советом СССР Основ законодательства о судопроизводстве, внесших существенные изменения в структуру судебных органов. Так, в Ленинграде вместо более чем ста участков народных судей были созданы районные суды. Кроме того, с ростом города увеличивалась и количество поступающих уголовных и гражданских дел.
© Объединенная пресс-служба судов Петербурга
Подытоживая, хочу сказать, что за все годы в здании на Фонтанке, 16, работали тысячи людей. Все они были разные, принадлежали к разным историческим эпохам, но они открывали одни и те же двери, ходили по одним ступеням, сидели за одними и теми же столами. Кстати, многие руководители суда – только представьте! – сидели в кресле, в котором, как видно из фотографий, сидел и Нахимсон. Это тоже своеобразный символ.
— То есть, после переезда Санкт-Петербургского городского суда ушла эпоха?
— Знаете, кресло Нахимсона тоже переехало в новое здание. Оно стало экспонатом в созданном нами музее. Да, закончилась эпоха Ленинградского городского суда, ушла эпоха Фонтанки, 16, но эпоха правосудия Петербурга продолжается. И новые стены уже помнят очень много самых захватывающих сюжетов из современной жизни нашего города.
Беседовал Михаил Телехов
